Гордон С. Томассон

«И я стоял просто как наблюдатель» (Мормон 3:16).

Недавно было начато поразительное исследование, которое сравнивает неуловимую и повторяющуюся в Книге Мормона модель поведения с определенным типом человеческой реакции, обнаруженных в трудах «выживших» в сталинских и гитлеровских лагерях смерти. Связь между этими свидетельствами может показаться на первый взгляд маловероятной, однако при более глубоком размышлении становится ясно, что Мормон и Мороний, Легий и Нефий, Алма и Амулек (Алма 14:10-11), Ефер (Ефер 15:34) и Кориантумр (Омний 1:21), равно как и другие герои Книги Мормона становились свидетелями жестоких смертей и геноцида. Что схожего имеется в реакции на подобные губительные события в древности и современности?

Предварительные результаты показывают, что действительно имеются общие черты, и что выжившие следовали модели поведения свидетеля и породили особый, уникальный литературный жанр. Лучшее объяснение этой «литературы выживания» дает Терренс Дес Прес.[1] Он говрит, что выживание — это «особый вид жизненного опыта, который обладает определенной структурой».[2]

Что это за структура? Среди множества возможных способов, с помощью которых люди могут реагировать на ужасы умышленного геноцида — горечь, гнев, негодование или отчаяние, — доминирующей реакцией тех, кто выжили в европейских концентрационных лагерях, оставалось непреодолимое желание «свидетельствовать». Мир лагерей смерти и ГУЛАГов порождает стойкое желание не только и не столько выжить самому, сколько свидетельствовать миру, донести до него некое завещание или обвинительный акт о бесчеловечности людей по отношению к себе подобным. «Выживание — это действие, включающее [сознательный] выбор (даже когда смерть может показаться более легким решением); …И принесение свидетельства является типичным ответом на подобную крайность».[3] «Самой большой озабоченностью» таких выживших оказывалось желание зафиксировать на письме пережитое «для будущих поколений».[4] Один из выживших говорит об этом как о чувстве долга, о «миссии», о «священной задаче», о том, что нечто «внутри меня словно кричит: Запиши!»[5]

Выжившие часто заключают между собой завет или договор, чтобы убедиться, что, по крайней мере, один из них обязательно выполнит эту задачу и предупредит мир: «Попадая в такие крайние ситуации мужчины и женщины дают друг другу особое обещание, которое всегда подразумевает и часто открыто заявляет: Тот, кто выживет, возьмет на себя бремя стать выразителем чувств всех остальных».[6]

Исследование Дес Прес открывает сложный профиль поведения выживших. Эта модель очень схожа с поведением нескольких героев Книги Мормона, таких как Мормон и Мороний. Например, у них наблюдаем волю «запомнить и записать»[7], которая превосходит страх, вызванный окружающей их дикостью (см. Мормон 2:15; 4:11-21). Выживший рассматривает свою задачу как священных долг, рожденный осознанием того, что никто больше не останется в живых.

Поскольку задача пересказать нефийскую сагу досталась Мормону довольно рано, его желание свидетельствовать проявилось ранее, чем у других выживших — «во время начальной адаптации к [ожидающейся] опасности».[8] И задача эта выполняется часто в тайне от других,[9] и сопровождается сбережением записей в скрытом архиве (см. Мормон 4:23; 8:3-5). Повествование этого свидетеля звучит просто, как от печального очевидца всему миру.[10] Он является необходимой связью между прошлым и будущим, говорящий как бы «из праха» от имени умерших (см. 2 нефий 26:15-18; 27:6; Мормон 3:16-18; 5:8-10; 6:17-22; 7:1-10; 8:26).[11] Уцелевшие, согласно Дез Прес, воспринимают, что является «добром и злом только в ретроспективе». Таким образом их миссия состоит в том, чтобы продемонстрировать «объективные условия возникновения зла».[12]

Очевидно, что могут быть отличия между характерами, условиями и божественными призваниями каждого выжившего свидетеля в Книге Мормона, а также между теми, кто пережили современные холокосты. Тем не менее, имеется множество поразительных и неожиданных схожих черт. Пытаясь увидеть человеческими глазами вдохновленных пророков Книги Мормона ситуации невообразимой опасности, с которыми им довелось столкнуться, современные читатели могут оценить для себя еще одно измерение их поразительных и пронизывающих свидетельств. То есть, послания выживших особенно важны для изучающих Книгу Мормона. Точно воспроизведенные, настойчивые свидетельства выживших в этой летописи дают нам несколько неожиданно сильных примеров «желания приносить свидетельства».

Основано на исследованиях Гордона С. Томассона, апрель 1984. Другие подобные находки и примеры можно найти в исследованиях на эту тему: Lisa Bolin Hawkins and Gordon C. Thomasson, “I Only Am Escaped Alone to Tell Thee: Survivor Witnesses in the Book of Mormon” (Provo: F.A.R.M.S., 1984).

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] David S. Hyman, A Study of the Calcareous Cements in Prehispanic Mesoamerican Building Construction (Baltimore: John Hopkins University, 1970), ii, sect. 6, p. 7.

[2] George Kubler, The Art and Architecture of Ancient America, 2nd ed. (Baltimore: Penguin, 1975), 201.

[3] Tatiana Proskouriakoff, An Album of Maya Architecture (Norman: University of Oklahoma Press, 1963), xv. Татьяна Проскурякова из Института Карнеги в Вашингтоне вошла в майянистику как архитектор, занималась составлением таблицы изменений в художественных стилях майя.

[4] Hyman, A study of the Calcareous Cements, sect. 6, p. 5.

[5] John Sorenson, «Digging Into the Book of Mormon», Ensign 14 (October 1984):19.